Воины бури - Страница 73

— Согласился.

— Почему?

Он посмотрел на меня единственным глазом. На месте другого виднелся затянувшийся рубец.

— Семья. Этого желал мой отец. Жизнь в Ирландии стала тяжелой, наступило время найти новые земли,— он пожал плечами. — Кроме того, стань я правителем островов, то обратил бы скалы в золото.

— Скалы, водоросли, чаек и козлов? — удивился я.

— Корабли, — хищно осклабился он. Он намекал на пиратство. — Поговаривают, что за морем есть земли.

— Я слышал эти рассказы, — ответил я.

— Только подумай! Новые земли! Ждут, чтобы их заселили.

— Там нет ничего кроме льда и пламени, — возразил я. — Однажды я доплыл туда, где сверкает лед и горы извергают пламя.

— Тогда огнем мы растопим лед.

— А потом что? — спросил я. — Говорят, что есть другие земли, но их населяют чудовища.

— А мы убьем чудовищ, — весело возразил он.

Меня позабавил его пыл.

— Так ты ответил брату согласием?

— Да! Я стал бы Королем Моря, а он — королем Британии, — он замялся. — Но потом брат потребовал Стиорру.

У костра воцарилось молчание. Стиорра слушала нас с непроницаемым лицом, но перехватив мой взгляд, украдкой улыбнулась. Вокруг костра собрались люди, стараясь подслушать разговор, и передавали слова стоявшим поодаль.

— Он потребовал Стиорру, — повторил я.

— Он всегда требует заложников, — сказал Орвар.

— В заложниках держат семьи врагов, а не друзей. — поморщился я.

— Для Рагналла мы все враги. — добавил Бьярк. Он был кормчим Нидхёгга — высоким, стройным норвежцем с длинной, заплетенной в косу бородой, а на каждой щеке было вытатуировано по кораблю.

— Он и твою жену держит заложницей? — спросил я.

— Жену, двух дочерей и сына.

Стало быть, Рагналл властвовал только при помощи страха. Люди его боялись, что неудивительно, поскольку он был грозным предводителем. Но тот, кто правит людьми страхом, должен быть и успешен. Должен вести своих людей от победы к победе, потому что стоит ему только выказать слабость, как он становится уязвим. А Рагналла разбили. Я разгромил его в лесах Эдс-Байрига. Прогнал его с земель Честера. И неудивительно, подумалось мне, что люди, оставленные им в Ирландии, готовы нарушить клятвы.

Возникал и еще один вопрос. Если воин приносит клятву, а господин берет заложников в исполнение сей клятвы, то действительна ли она? Когда воин сцепляет руки поверх моих, когда произносит слова, связывающие его судьбу с моей, он становится братом. Похоже, Рагналл не доверял никому. Он требовал как клятв, так и заложников. Он считал каждого врагом, а никто не станет хранить верность врагу.

Сварт, огромный воин, правая рука Сигтрюгра, проворчал:

— Он не собирался делать леди Стиорру заложницей, — сказал он.

— Верно, — согласился Сигтрюгр.

— Я должна была стать его женой, — сказал Стиорра, — пятой по счёту.

— Он сам тебе это сказал? — спросил я.

— Мне сказала Фулла, — ответила она. — Его первая жена. Она показала мне свои шрамы, — Стиорра говорила очень спокойно. — Отец, ты когда-нибудь бил своих жён?

Я улыбнулся ей сквозь пламя.

— Нет, в этом смысле я слаб.

Она улыбнулась в ответ.

— Я помню, ты говорил, что мужчина не бьёт женщин. Ты часто это говорил.

— Только слабый мужчина бьёт женщин, — сказал я. Некоторые из слушающих мужчин смутились, но спорить не стали. — И насколько же нужно быть сильным, чтобы иметь несколько жён? — продолжил я, поглядывая на Сигтрюгра, и он рассмеялся.

— Я бы не отважился, — сказал он, — она бы избила меня до полусмерти.

— Итак, Рагналл потребовал Стиорру? — подсказал я ему.

— Он пригнал целый флот, чтобы её забрать! Сотни человек! По его словам — имел на это право. Поэтому мы сюда и приехали.

— Сбежали сюда, — сухо уточнила Стиорра.

— У нас было шесть кораблей, — объяснил Сигтрюгр, — а у него — тридцать шесть.

— И что случилось с теми шестью?

— Мы подкупили ими ирландцев, обменяли на зерно и эль.

— Тех самых ирландцев, которых наняли тебя убить? — спросил я. Сигтрюгр кивнул. — И почему же они этого не сделали?

— Потому что не хотят помереть на этих скалах, — ответил он, — а ещё из-за твоей дочери.

Я посмотрел на неё.

— Из-за твоей магии?

Стиорра кивнула и встала — огонь осветил суровое выражение ее лица.

— Пойдём со мной, отец, — сказала она, и я увидел, что люди Сигтрюгра ухмыльнулись какой-то шутке, известной только им. — Отец? — Стиорра кивнула в сторону запада. — Пора.

— Пора?

— Сам всё увидишь.

Я пошёл за ней на запад. Она протянула руку и повела меня вниз по склону, потому что ночь была тёмная, а спуск крутой. Мы шли медленно, глаза приспосабливались к темноте.

— Это я, — тихо сказала она, когда мы добрались до подножия холма.

— Госпожа, — раздался голос из темноты. Очевидно, возле грубой каменной стены, перегораживающей идущую от крепости узкую полосу земли, стояли дозорные. И тут я увидел много костров, горящих вдалеке.

— Сколько людей возле тех костров? — спросил я.

— Сотни, — спокойно ответила Стиорра. — Достаточно, чтобы нас сокрушить, поэтому пришлось использовать другие методы, чтобы их сдержать, — она отпустила мою руку и поднялась на стену. Я с трудом мог её разглядеть. На ней был плащ — чёрный, как ночь и её волосы, но я знал, что она стоит, выпрямив спину, и смотрит на врагов вдалеке.

А потом она запела.

Вернее, она еле слышно пела и постанывала, её голос пугающе скользил вверх и вниз, плача в темноте, а иногда она прекращала петь и тявкала как лисица. Потом замолчала, и во тьме ночи не было слышно ни звука, кроме дуновения ветра. Она снова запела, затявкала коротким резким лаем в сторону запада, а потом её голос превратился в отчаянный вопль, который постепенно превратился в хныканье и полностью затих.